Бронза в искусстве, с глубокой древности материал для декоративно-прикладных изделий и скульптуры (большей частью оловянная Б., в которую при литье колоколов, а в средневековом Китае и при литье сосудов добавляли серебро). Порошок и тонкие листки Б. (поталь) служат также для бронзирования изделий из дерева, кости, чёрных металлов, гипса и т.д. Отличные литейные свойства Б. позволяют воспроизводить мельчайшие детали скульптурной модели; упругость, вязкость, пластичность Б. дают возможность, не прибегая к дополнительным опорам, создавать объёмные композиции с резким выносом и сильным расчленением частей, получать полые, относительно лёгкие отливки. Б., оксидируясь, приобретает стойкую окраску (естественную патину) — от зелёной до густо-коричневой и чёрной, а кроме того, хорошо поддаётся химической тонировке (патинированию), золочению, полировке, ковке, чеканке, гравировке, что помогает разнообразить цвет и фактуру изделий. С середины 3-го тысячелетия. до н. э. в Месопотамии, а со 2-го — в Египте вслед за примитивной техникой литья в открытые формы (из камня, песка, дерева и пр.) появилось литьё в створчатые закрытые формы из глины, снятые с лепной или резной модели. Отлитые в них части круглой скульптуры и сосудов скрепляли оловом. Места соединения сглаживали чеканкой, которой также прорабатывали рельефные детали, что усиливало их контраст с обобщённо-монументальными поверхностями, часто полированными. Иногда чеканка дополнялась гравировкой (бронзовая голова из Ниневии, 23 в. до н. э., Иракский музей, Багдад). Чеканкой выявлялся рельеф на толстостенных бытовых и культовых сосудах в древних государствах Азии и Закавказья. На Ближнем Востоке с конца 1-го тыс. н. э. бронзовые изделия украшались более дробным рельефом и инкрустацией из меди, серебра, иногда золота (орнаменты, сложные надписи, сцены битв, охот, придворных развлечений). В Китае, где Б. известна со 2-го тыс. до н. э. и где до совершенства была доведена полировка бронзовых зеркал, сложные по конфигурации тонкостенные сосуды выполнялись так называемым восковым литьём: форма изнутри покрывалась ровным слоем воска и заполнялась глиной, затем воск вытапливали и его место занимала Б.

В Греции 5—4 вв. до н. э. для отливки крупных бронзовых статуй (Поликлета, Мирона, Лисиппа и др. скульпторов) применялось литьё «с потерей восковой модели». При этом способе (который до наших дней является основным для бронзовой монументальной скульптуры) автор ведёт окончательную моделировку изваяния по нанесённому на него воску, который затем покрывается огнеупорным материалом и при литье уничтожается. В итоге получают идеально точную, но единственную отливку. Свойство Б. давать богатую по градациям игру бликов и теней античные скульпторы тонко использовали как одно из средств воплощения трепетной жизненности человеческого тела и придания статуям величавой монументальности. В Древнем Риме монументы (конная статуя Марка Аврелия, 2 в. н. э., ныне на Капитолии), портретные бюсты, светильники и пр. отливались крупными фрагментами. Тщательная чеканка усиливала пластическую ясность композиции, осязаемость и достоверность деталей.

Ранние средневековые и романские бронзовые врата церквей и соборов (Хильдесхеймского, 1015, западные Софии Новгородской, 1152—56, церкви Сан-Дзено в Вероне, 11—12 вв.), надгробия (Рудольфа Швабского, около 1080, собор в Мерзебурге), большие сосуды в виде животных, реликварии, подсвечники и т.д. (реже — статуи святых) были большей частью сборными, В этих произведениях благодаря тому, что плоскостно решенные изображения и орнаменты выступают на глухом ровном фоне, особенно ощутимы весомость и непроницаемость бронзовой массы.

В эпоху Возрождения Л. Гиберти (северной 1404—24, и восточной 1425—52, двери флорентийского баптистерия), Донателло (конная статуя Гаттамелаты, 1447—53, Падуя), Андреа Верроккьо (конная статуя Коллеони, 1479—90, Венеция), П. Фишер Старший (рака св. Зебальда, 1508—19, Зебальдускирхе, Нюрнберг) и др. скульпторы вновь обращаются к литью «с потерей восковой модели». Введённая Б. Челлини для этого способа литья кусковая форма позволила получать по несколько точных отливок с одной модели, которые, однако, требовали удаления чеканкой следов от стыков формы. Высокого совершенства достигло бронзовое литьё в 16 в. в России («Царь-пушка» работы А. Чохова, 1586, масса около 40 т, Московский Кремль). Постепенно усложнявшаяся в 15—16 вв. фактура бронзовой пластики, в которой сочетались матовые и полированные поверхности, ровные плоскости и богато разработанный рельеф, достигает особого разнообразия в 17—18 вв., когда Б. становится важным элементом убранства дворцовых и парковых ансамблей (статуи и скульптурные группы Ф. Жирардона в Версале, Б. К. Растрелли в Ленинграде, М. И. Козловского и др. в Петродворце). Применение позолоты разных тонов (особенно в накладках на мебель Ш. Буля, в работах Клодиона), а также патинирования (в произв. П. Гутьера, а с начала 19 в. — П. Ф. Томира), сочетание глухого и ажурного литья делают почти безграничными выразительные возможности Б. В 18 и в 1-й трети 19 вв. многие значительные бронзовые монументы выполняются в России, где работают выдающиеся мастера-литейщики: И. Ф. и М. И. Моторины («Царь-колокол», 1734—35, Московский Кремль), Е. Хайлов (ведший совместно с Э. М. Фальконе литьё «Медного всадника» в 1775), В. П. Екимов (отливший в один приём группу И. П. Мартоса «Минин и Пожарский», 1816, а также двери Казанского собора и ряд монументов в Ленинграде), скульптор П. К. Клодт и многие другие.

Со 2-й трети 19 в. наступает глубокий упадок производства художеств. Б.: ради удешевления бытовых изделий начинают применять низкосортные медные сплавы (до 10—15% олова и цинка и до 3% свинца), гальваническое золочение и механические способы обработки (штамповка, накатка и т.д.); преимущественное развитие станковой скульптуры снижает интерес к декоративным свойствам Б., которая становится главным образом чисто репродукционным материалом. Новое художественное осмысление Б. получает в последние десятилетия 19 ив 20 вв. в творчестве импрессионистов (О. Родена, П. П. Трубецкого) и ряда скульпторов более поздних поколений (А. Бурделя, Ш. Деспьо, Дж. Манцу и др.). Для усиления эмоционального звучания образов они используют пластическую выразительность бронзовых подтёков, зазубрин и пр. следов литья, которые подчёркивают живость лепки и следы непосредственной работы скульптора над моделью. В мягко моделированных статуях А. Майоля едва уловимая игра светотени на плотной массе Б. создаёт эффект внутренней пульсации жизни. Широко и разнообразно применяется Б. в советской скульптуре («Крестьянка» В. И. Мухиной, 1927, «Булыжник — оружие пролетариата» И. Д. Шадра, 1927, ряд портретов работы С. Д. Лебедевой, отлитых в Б. мастером В. В. Лукьяновым в 1940—60-е гг., все — Третьяковская галерея; «Женская фигура» А. Т. Матвеева, 1937, Русский музей, Ленинград; значительная часть памятников во многих городах СССР).